NO, not I, said Silver. Flint was cap'n; I was quartermaster, along of my timber leg. The same broadside I lost my leg, old Pew lost his deadlights. It was a master surgeon, him that ampytated me — out of college and all — Latin by the bucket, and what not; but he was hanged like a dog, and sun-dried like the rest, at Corso Castle. That was Roberts' men, that was, and comed of changing names to their ships — ROYAL FORTUNE and so on. Now, what a ship was christened, so let her stay, I says. So it was with the CASSANDRA, as brought us all safe home from Malabar, after England took the viceroy of the Indies; so it was with the old WALRUS, Flint's old ship, as I've seen amuck with the red blood and fit to sink with gold.

- Нет, не я, - сказал Сильвер. - Капитаном был Флинт. А я был квартирмейстером [квартирмейстер - заведующий продовольствием], потому что у меня нога деревянная. Я потерял ногу в том же деле, в котором старый Пью потерял свои иллюминаторы. Мне ампутировал ее ученый хирург - он учился в колледже и знал всю латынь наизусть. А все же не отвертелся от виселицы - его вздернули в Корсо-Касле, как собаку, сушиться на солнышке... рядом с другими. Да! То были люди Робертса, и погибли они потому, что меняли названия своих кораблей. Сегодня корабль называется Королевское счастье, а завтра как-нибудь иначе. А по-нашему - как окрестили судно, так оно всегда и должно называться. Мы не меняли названия Кассандры, и она благополучно доставила нас домой с Малабара, после того как Ингленд захватил вице-короля Индии. Не менял своего прозвища и Морж, старый корабль Флинта, который до бортов был полон кровью, а золота на нем было столько, что он чуть не пошел ко дну.

Ah! cried another voice, that of the youngest hand on board, and evidently full of admiration. He was the flower of the flock, was Flint! Davis was a man too, by all accounts, said Silver. I never sailed along of him; first with England, then with Flint, that's my story; and now here on my own account, in a manner of speaking. I laid by nine hundred safe, from England, and two thousand after Flint. That ain't bad for a man before the mast — all safe in bank. 'Tain't earning now, it's saving does it, you may lay to that.

- Эх, - услышал я восхищенный голос самого молчаливого из наших матросов, - что за молодец этот Флинт! - Дэвис, говорят, был не хуже, - сказал Сильвер. - Но я никогда с ним не плавал. Я плавал сначала с Инглендом, потом с Флинтом. А теперь вышел в море сам. Я заработал девятьсот фунтов стерлингов у Ингленда да тысячи две у Флинта. Для простого матроса это не так плохо. Деньги вложены в банк и дают изрядный процент. Дело не в умении заработать, а в умении сберечь...

Where's all England's men now? I dunno. Where's Flint's? Why, most on 'em aboard here, and glad to get the duff — been begging before that, some on 'em. Old Pew, as had lost his sight, and might have thought shame, spends twelve hundred pound in a year, like a lord in Parliament. Where is he now? Well, he's dead now and under hatches; but for two year before that, shiver my timbers, the man was starving! He begged, and he stole, and he cut throats, and starved at that, by the powers! Well, it ain't much use, after all, said the young seaman.

Где теперь люди Ингленда? Не знаю... Где люди Флинта? Большей частью здесь, на корабле, и рады, когда получают пудинг. Многие из них жили на берегу, как последние нищие. С голоду подыхали, ей-богу! Старый Пью, когда потерял глаза, а также и стыд, стал проживать тысячу двести фунтов в год, словно лорд из парламента. Где он теперь? Умер и гниет в земле. Но два года назад ему уже нечего было есть. Он просил милостыню, он воровал, он резал глотки и все-таки не мог прокормиться! - Вот и будь пиратом! - сказал молодой моряк.

'Tain't much use for fools, you may lay to it — that, nor nothing, cried Silver. But now, you look here: you're young, you are, but you're as smart as paint. I see that when I set my eyes on you, and I'll talk to you like a man. You may imagine how I felt when I heard this abominable old rogue addressing another in the very same words of flattery as he had used to myself. I think, if I had been able, that I would have killed him through the barrel. Meantime, he ran on, little supposing he was overheard.

- Не будь только дураком! - воскликнул Сильвер. - Впрочем, не о тебе разговор: ты хоть молод, а не глуп. Тебя не надуешь! Я это сразу заметил, едва только увидел тебя, и буду разговаривать с тобой, как с мужчиной. Можете себе представить, что я почувствовал, услышав, как этот старый мошенник говорит другому те же самые льстивые слова, которые говорил мне! Если бы я мог, я бы убил его... А тем временем Сильвер продолжал говорить, не подозревая, что его подслушивают:

Here it is about gentlemen of fortune. They lives rough, and they risk swinging, but they eat and drink like fighting-cocks, and when a cruise is done, why, it's hundreds of pounds instead of hundreds of farthings in their pockets. Now, the most goes for rum and a good fling, and to sea again in their shirts. But that's not the course I lay. I puts it all away, some here, some there, and none too much anywheres, by reason of suspicion. I'm fifty, mark you; once back from this cruise, I set up gentleman in earnest.

- Так всегда с джентльменами удачи [джентльмены удачи - прозвище пиратов]. Жизнь у них тяжелая, они рискуют попасть на виселицу, но едят и пьют, как боевые петухи перед боем. Они уходят в плавание с сотнями медных грошей, а возвращаются с сотнями фунтов. Добыча пропита, деньги растрачены - и снова в море в одних рубашках. Но я поступаю не так. Я вкладываю все свои деньги по частям в разные банки, но нигде не кладу слишком много, чтобы не возбудить подозрения. Мне пятьдесят лет, заметь. Вернувшись из этого плавания, я буду жить, как живут самые настоящие джентльмены...

Time enough too, says you. Ah, but I've lived easy in the meantime, never denied myself o' nothing heart desires, and slep' soft and ate dainty all my days but when at sea. And how did I begin? Before the mast, like you! Well, said the other, but all the other money's gone now, ain't it? You daren't show face in Bristol after this. Why, where might you suppose it was? asked Silver derisively. At Bristol, in banks and places, answered his companion. It were, said the cook; it were when we weighed anchor.

Пора уже, говоришь? Ну что ж, я и до этого пожил неплохо. Никогда ни в чем себе не отказывал. Мягко спал и вкусно ел. Только в море приходилось иногда туговато. А как я начал? Матросом, как ты. - А ведь прежние ваши деньги теперь пропадут, - сказал молодой матрос. - Как вы покажетесь в Бристоле после этого плавания? - А где, по-твоему, теперь мои деньги? - спросил Сильвер насмешливо. - В Бристоле, в банках и прочих местах, - ответил матрос. - Да, они были там, - сказал повар. - Они были там, когда мы подымали наш якорь.