As the dawn grew brighter we withdrew from the window from which we had watched the Martians, and went very quietly downstairs. The artilleryman agreed with me that the house was no place to stay in. He proposed, he said, to make his way Londonward, and thence rejoin his battery — No. 12, of the Horse Artillery. My plan was to return at once to Leatherhead; and so greatly had the strength of the Martians impressed me that I had determined to take my wife to Newhaven, and go with her out of the country forthwith.

Когда совсем рассвело, мы отошли от окна, откуда наблюдали за марсианами, и тихо спустились вниз. Артиллерист согласился со мной, что в доме оставаться опасно. Он решил идти в сторону Лондона; там он присоединится к своей батарее номер 12 конной артиллерии. Я же хотел вернуться в Лезерхэд. Потрясенный могуществом марсиан, я решил немедля увезти жену в Ньюхэвен, чтобы оттуда выехать за границу.

For I already perceived clearly that the country about London must inevitably be the scene of a disastrous struggle before such creatures as these could be destroyed. Between us and Leatherhead, however, lay the third cylinder, with its guarding giants. Had I been alone, I think I should have taken my chance and struck across country. But the artilleryman dissuaded me: "It's no kindness to the right sort of wife," he said, "to make her a widow"; and in the end I agreed to go with him, under cover of the woods, northward as far as Street Cobham before I parted with him.

Мне было ясно, что окрестности Лондона неизбежно станут ареной разрушительной борьбы, прежде чем удастся уничтожить чудовища. Но на пути к Лезерхэду находился третий цилиндр, охраняемый гигантами. Будь я один, я, вероятно, положился бы на свою судьбу и пустился бы напрямик. Но артиллерист отговорил меня. – Вряд ли вы поможете своей жене, если сделаете ее вдовой, – сказал он. В конце концов я согласился идти вместе с ним, под прикрытием леса, к северу до Стрит-Кобхема.

Thence I would make a big detour by Epsom to reach Leatherhead. I should have started at once, but my companion had been in active service and he knew better than that. He made me ransack the house for a flask, which he filled with whiskey; and we lined every available pocket with packets of biscuits and slices of meat. Then we crept out of the house, and ran as quickly as we could down the ill-made road by which I had come overnight. The houses seemed deserted. In the road lay a group of three charred bodies close together, struck dead by the Heat-Ray; and here and there were things that people had dropped — a clock, a slipper, a silver spoon, and the like poor valuables.

Оттуда я должен был сделать большой крюк через Эпсом, чтобы попасть в Лезерхэд. Я хотел отправиться сейчас же, но мой спутник, солдат, был опытнее меня. Он заставил меня перерыть весь дом и отыскать флягу, в которую налил виски. Мы набили все свои карманы сухарями и ломтями мяса. Потом вышли из дому и пустились бегом вниз по размытой дороге, по которой я шел прошлой ночью. Дома казались вымершими. На дороге лежали рядом три обуглившихся тела, пораженных тепловым лучом. Кое-где валялись брошенные или потерянные вещи: часы, туфли, серебряная ложна и другие мелкие предметы.

At the corner turning up towards the post office a little cart, filled with boxes and furniture, and horseless, heeled over on a broken wheel. A cash box had been hastily smashed open and thrown under the debris. Except the lodge at the Orphanage, which was still on fire, none of the houses had suffered very greatly here. The Heat-Ray had shaved the chimney tops and passed. Yet, save ourselves, there did not seem to be a living soul on Maybury Hill. The majority of the inhabitants had escaped, I suppose, by way of the Old Woking road — the road I had taken when I drove to Leatherhead — or they had hidden.

На повороте к почтовой конторе лежала на боку со сломанным колесом распряженная тележка, нагруженная ящиками и мебелью. Несгораемая касса была, видимо, наспех открыта и брошена среди рухляди. Дома в этой части не очень пострадали, горела только сторожка приюта. Тепловой луч сбрил печные трубы и прошел дальше. Кроме нас, на Мэйбэри-Хилле, по-видимому, не было ни души. Большая часть жителей бежала, вероятно, к Старому Уокингу по той дороге, по которой я ехал в Лезерхэд, или пряталась где-нибудь.

We went down the lane, by the body of the man in black, sodden now from the overnight hail, and broke into the woods at the foot of the hill. We pushed through these towards the railway without meeting a soul. The woods across the line were but the scarred and blackened ruins of woods; for the most part the trees had fallen, but a certain proportion still stood, dismal grey stems, with dark brown foliage instead of green. On our side the fire had done no more than scorch the nearer trees; it had failed to secure its footing.

Мы спустились вниз по дороге, прошли мимо все еще лежавшего там намокшего от дождя трупа человека в черном костюме. Вошли в лес у подножия холма и добрались до полотна железной дороги, никого не встретив. Лес по ту сторону железной дороги казался сплошным буреломом, так как большая часть деревьев была повалена и только кое-где зловеще торчали обугленные стволы с темно-бурой листвой. На нашей стороне огонь только опалил ближайшие деревья и не произвел больших опустошений.