School started, and so did our daily trips past the Radley Place. Jem was in the seventh grade and went to high school, beyond the grammar-school building; I was now in the third grade, and our routines were so different I only walked to school with Jem in the mornings and saw him at mealtimes. He went out for football, but was too slender and too young yet to do anything but carry the team water buckets. This he did with enthusiasm; most afternoons he was seldom home before dark. The Radley Place had ceased to terrify me, but it was no less gloomy, no less chilly under its great oaks, and no less uninviting.

Опять начались занятия, а с ними наши ежедневные походы мимо дома Рэдли. Джим был теперь в седьмом классе и учился в другой школе, а я - в третьем классе, и расписание у нас было совсем разное, так что мы только утром ходили вместе в школу да встречались за столом. Он бегал на футбол, но ему ещё не хватало ни лет, ни силы, и он пока только таскал команде вёдрами воду. Но и это он делал с восторгом и почти каждый день пропадал там до темноты. Дом Рэдли стоял под гигантскими дубами всё такой же мрачный, угрюмый и неприветливый, но я его больше не боялась.

Mr. Nathan Radley could still be seen on a clear day, walking to and from town; we knew Boo was there, for the same old reason — nobody'd seen him carried out yet. I sometimes felt a twinge of remorse, when passing by the old place, at ever having taken part in what must have been sheer torment to Arthur Radley — what reasonable recluse wants children peeping through his shutters, delivering greetings on the end of a fishing-pole, wandering in his collards at night? And yet I remembered. Two Indian-head pennies, chewing gum, soap dolls, a rusty medal, a broken watch and chain.

В погожие дни мистер Натан Рэдли по-прежнему ходил в город; Страшила, конечно, всё ещё сидел там у себя - ведь никто пока не видел, чтобы его оттуда вынесли. Иногда, проходя мимо старого дома, я чувствовала угрызения совести: как мы, наверно, тогда мучили Артура Рэдли - какому же затворнику приятно, когда дети заглядывают к нему в окна, забрасывают удочкой письма и по ночам бродят в его капусте? И несмотря на всё это - два пенни с головами индейцев, жевательная резинка, куколки из мыла, медаль, сломанные часы на цепочке.

Jem must have put them away somewhere. I stopped and looked at the tree one afternoon: the trunk was swelling around its cement patch. The patch itself was turning yellow. We had almost seen him a couple of times, a good enough score for anybody. But I still looked for him each time I went by. Maybe someday we would see him. I imagined how it would be: when it happened, he'd just be sitting in the swing when I came along. "Hidy do, Mr. Arthur," I would say, as if I had said it every afternoon of my life.

Джим, наверно, где-нибудь всё это припрятал. Один раз я приостановилась и посмотрела на то дерево: ствол вокруг цементной пломбы стал толще. А сама пломба пожелтела. Но каждый раз, когда я проходила мимо, я надеялась его увидеть. Может, когда-нибудь мы его всё-таки увидим. Интересно, как это будет: вот я иду мимо, а он сидит на качелях. – Здрасте, мистер Артур, - скажу я, будто всю жизнь с ним здороваюсь.

"Evening, Jean Louise," he would say, as if he had said it every afternoon of my life, "right pretty spell we're having, isn't it?" "Yes sir, right pretty," I would say, and go on. It was only a fantasy. We would never see him. He probably did go out when the moon was down and gaze upon Miss Stephanie Crawford. I'd have picked somebody else to look at, but that was his business. He would never gaze at us. "You aren't starting that again, are you?" said Atticus one night, when I expressed a stray desire just to have one good look at Boo Radley before I died.

– Добрый вечер, Джин Луиза, - скажет он, будто всю жизнь здоровается со мной. - Просто прелесть что за погода, правда? – Да, сэр, просто прелесть, - скажу я и пойду своей дорогой. Но это всё только мечты. Никогда мы его не увидим. Он, наверно, и правда выходит из дому, когда зайдёт луна, и заглядывает в окно к мисс Стивени Кроуфорд. Я бы уж лучше смотрела на кого-нибудь другого, но это его дело. А на нас он и не поглядит никогда. – Уж не взялась ли ты опять за старое? - спросил Аттикус однажды вечером, когда я вдруг заявила, что надо же мне, пока жива, хоть раз поглядеть на Страшилу Рэдли.

"If you are, I'll tell you right now: stop it. I'm too old to go chasing you off the Radley property. Besides, it's dangerous. You might get shot. You know Mr. Nathan shoots at every shadow he sees, even shadows that leave size-four bare footprints. You were lucky not to be killed." I hushed then and there. At the same time I marveled at Atticus. This was the first he had let us know he knew a lot more about something than we thought he knew. And it had happened years ago. No, only last summer — no, summer before last, when... time was playing tricks on me.

- Если так, я тебе сразу скажу: прекрати это. Я слишком стар, чтобы гонять тебя с их двора. К тому же лазить там опасно. Тебя могут застрелить. Ты ведь знаешь, мистер Натан стреляет в каждую тень, даже в босоногую, которая оставляет следы тридцатого размера. Тебе повезло, что ты осталась жива. Я тут же прикусила язык. И подумала: какой Аттикус замечательный. Ведь за всё время он первый раз показал нам, что знает кое о чём куда больше, чем мы думали. А ведь всё это было сто лет назад. Нет, только летом… нет, прошлым летом, когда… Что-то у меня всё спуталось.