"Come on round here, son, I got something that'll settle your stomach." As Mr. Dolphus Raymond was an evil man I accepted his invitation reluctantly, but I followed Dill. Somehow, I didn't think Atticus would like it if we became friendly with Mr. Raymond, and I knew Aunt Alexandra wouldn't. "Here," he said, offering Dill his paper sack with straws in it. "Take a good sip, it'll quieten you." Dill sucked on the straws, smiled, and pulled at length. "Hee hee," said Mr. Raymond, evidently taking delight in corrupting a child.

– Поди сюда, сынок, у меня есть одно снадобье, от которого тебе полегчает. Мистер Дольфус Реймонд был нехороший человек, и его приглашение мне не очень понравилось, но я пошла за Диллом. Почему-то мне казалось, Аттикусу не понравится, если мы заведём дружбу с мистером Реймондом, а уж о тете Александре и говорить нечего. – На, - сказал он и протянул Диллу бумажный пакет с двумя торчащими соломинками. - Глотни-ка, тебе сразу полегчает. Дилл пососал соломинку, улыбнулся и стал тянуть вовсю. – Ха-ха, - сказал мистер Реймонд; видно, ему нравилось совращать ребёнка.

"Dill, you watch out, now," I warned. Dill released the straws and grinned. "Scout, it's nothing but Coca-Cola." Mr. Raymond sat up against the tree-trunk. He had been lying on the grass. "You little folks won't tell on me now, will you? It'd ruin my reputation if you did." "You mean all you drink in that sack's Coca-Cola? Just plain Coca-Cola?" "Yes ma'am," Mr. Raymond nodded. I liked his smell: it was of leather, horses, cottonseed. He wore the only English riding boots I had ever seen.

– Ты поосторожней, Дилл, - предостерегающе сказала я. Дилл отпустил соломинку и ухмыльнулся. – Да это просто кока-кола, Глазастик. Мистер Реймонд сел и прислонился к дубу. Раньше он лежал на траве. – Только смотрите, малыши, теперь не выдайте меня, ладно? Не то погибло моё честное имя. – Так что же, вы пьёте из этого пакета просто кока-колу? Самую обыкновенную кока-колу? – Совершенно верно, мэм, - сказал мистер Реймонд. От него хорошо пахло: кожей, лошадьми, хлопковым семенем. И на нём были высокие сапоги, таких в Мейкомбе никто больше не носил.

"That's all I drink, most of the time." "Then you just pretend you're half—? I beg your pardon, sir," I caught myself. "I didn't mean to be—" Mr. Raymond chuckled, not at all offended, and I tried to frame a discreet question: "Why do you do like you do?" "Wh — oh yes, you mean why do I pretend? Well, it's very simple," he said. "Some folks don't — like the way I live. Now I could say the hell with ‘em, I don't care if they don't like it. I do say I don't care if they don't like it, right enough — but I don't say the hell with ‘em, see?"

- Только это я и пью… как правило. – Значит, вы просто притворяетесь пья… - Я прикусила язык. - Прошу прощенья, сэр. Я не хотела быть невеж… Мистер Реймонд фыркнул, он ни капельки не обиделся, и я постаралась найти слова повежливее: – А почему же вы так всё делаете не так? – Почему… а, ты хочешь, знать, почему я притворяюсь? Что ж, это очень просто, - сказал он. - Некоторым не нравится, как я живу. Конечно, я могу послать их к чёрту: не нравится - и не надо, мне плевать. Мне и в самом деле плевать. Но я не посылаю их к чёрту, понятно?

Dill and I said, "No sir." "I try to give ‘em a reason, you see. It helps folks if they can latch onto a reason. When I come to town, which is seldom, if I weave a little and drink out of this sack, folks can say Dolphus Raymond's in the clutches of whiskey — that's why he won't change his ways. He can't help himself, that's why he lives the way he does." "That ain't honest, Mr. Raymond, making yourself out badder'n you are already—" "It ain't honest but it's mighty helpful to folks.

– Нет, сэр, непонятно, - сказали мы с Диллом. – Понимаете, я стараюсь дать им повод, чтоб они не зря бранились. Людям куда приятней браниться, если у них есть повод. Приедешь в город - а приезжаю я не часто, - идёшь и качаешься, нет-нет да и отхлебнёшь вон из этого пакета, ну, люди и говорят: опять этот Дольфус Реймонд под мухой; где же пьянице отказаться от своих привычек. Где уж ему с собой сладить, вот он и живёт не как люди. – Это нечестно, мистер Реймонд, представляться ещё хуже, чем вы есть… – Верно, нечестно, зато людям так куда удобней.

Secretly, Miss Finch, I'm not much of a drinker, but you see they could never, never understand that I live like I do because that's the way I want to live." I had a feeling that I shouldn't be here listening to this sinful man who had mixed children and didn't care who knew it, but he was fascinating. I had never encountered a being who deliberately perpetrated fraud against himself. But why had he entrusted us with his deepest secret? I asked him why. "Because you're children and you can understand it," he said, "and because I heard that one—"

Скажу тебе по секрету, мисс Финч, не такой уж я пьяница, но ведь им вовек не понять, что я живу, как живу, просто потому, что мне так нравится. Наверно, мне не следовало слушать этого грешника, ведь у него дети - мулаты, а ему даже не совестно, но уж очень мне было интересно. Никогда ещё я не встречала человека, который нарочно возводил бы на себя напраслину. Но почему он доверил нам свой самый большой секрет? Я так и спросила. – Потому что вы дети и можете это понять, - сказал он, - и потому что я слышал вон его…

He jerked his head at Dill: "Things haven't caught up with that one's instinct yet. Let him get a little older and he won't get sick and cry. Maybe things'll strike him as being — not quite right, say, but he won't cry, not when he gets a few years on him." "Cry about what, Mr. Raymond?" Dill's maleness was beginning to assert itself. "Cry about the simple hell people give other people — without even thinking. Cry about the hell white people give colored folks, without even stopping to think that they're people, too."

Он кивнул на Дилла. – Ему ещё пока невтерпёж смотреть, если кому-то плохо приходится. Вот подрастёт, тогда не станет из-за этого ни плакать, ни расстраиваться. Может, ему что и покажется, ну, скажем, не совсем справедливым, но плакать он не станет, ещё несколько лет - и не станет. – О чём плакать, мистер Реймонд? - Дилл вспомнил, что он мужчина. – О том, как люди измываются друг над другом и даже сами этого не замечают. О том, как белые измываются над цветными и даже не подумают, что цветные ведь тоже люди.