But someone was booming again. "Mayella Violet Ewell!" A young girl walked to the witness stand. As she raised her hand and swore that the evidence she gave would be the truth, the whole truth, and nothing but the truth so help her God, she seemed somehow fragile-looking, but when she sat facing us in the witness chair she became what she was, a thick-bodied girl accustomed to strenuous labor. In Maycomb County, it was easy to tell when someone bathed regularly, as opposed to yearly lavations: Mr. Ewell had a scalded look; as if an overnight soaking had deprived him of protective layers of dirt, his skin appeared to be sensitive to the elements.

Но тут кто-то прогудел: – Мэйелла Вайолет Юэл! На свидетельское место пошла молодая девушка. Пока она с поднятой рукой клялась говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет ей бог, она казалась тоненькой и хрупкой, а потом села в кресло лицом к нам, и стало видно, что она крепкая и, наверно, привыкла к тяжёлой работе. У нас в округе сразу узнаёшь, кто моется часто, а кто раз в год. Мистер Юэл был весь как ошпаренный, будто кожа у него стала особенно чувствительной и беззащитной, когда с неё содрали слой за слоем всю грязь.

Mayella looked as if she tried to keep clean, and I was reminded of the row of red geraniums in the Ewell yard. Mr. Gilmer asked Mayella to tell the jury in her own words what happened on the evening of November twenty-first of last year, just in her own words, please. Mayella sat silently. "Where were you at dusk on that evening?" began Mr. Gilmer patiently. "On the porch." "Which porch?" "Ain't but one, the front porch." "What were you doing on the porch?" "Nothin'."

А Мэйелла, видно, старалась быть опрятной, и я вспомнила про красные герани во дворе Юэлов. Мистер Джилмер попросил Мэйеллу рассказать присяжным своими словами, что произошло вечером двадцать первого ноября прошлого года - своими словами, пожалуйста. Мэйелла сидела и молчала. – Где вы были в тот вечер в сумерки? - терпеливо начал мистер Джилмер. – На крыльце. – На котором крыльце? – У нас только одно крыльцо, парадное. – Что вы делали на крыльце? – Ничего.

Judge Taylor said, "Just tell us what happened. You can do that, can't you?" Mayella stared at him and burst into tears. She covered her mouth with her hands and sobbed. Judge Taylor let her cry for a while, then he said, "That's enough now. Don't be ‘fraid of anybody here, as long as you tell the truth. All this is strange to you, I know, but you've nothing to be ashamed of and nothing to fear. What are you scared of?" Mayella said something behind her hands. "What was that?" asked the judge.

Вмешался судья Тейлор: – Вы просто нам расскажите, что произошло. Вы разве не можете рассказать? Мэйелла вытаращила на него глаза и вдруг заплакала. Она зажала рот руками и всхлипывала всё громче. Судья Тейлор дал ей поплакать, потом сказал: – Ну, хватит. Только говори правду, и никого не надо бояться. Я понимаю, тебе всё это непривычно, но стыдного тут ничего нет и страшного тоже. Чего ты так испугалась? Мэйелла что-то сказала себе в ладони. – Что такое? - переспросил судья.

"Him," she sobbed, pointing at Atticus. "Mr. Finch?" She nodded vigorously, saying, "Don't want him doin' me like he done Papa, tryin' to make him out lefthanded..." Judge Taylor scratched his thick white hair. It was plain that he had never been confronted with a problem of this kind. "How old are you?" he asked. "Nineteen-and-a-half," Mayella said. Judge Taylor cleared his throat and tried unsuccessfully to speak in soothing tones. "Mr. Finch has no idea of scaring you," he growled, "and if he did, I'm here to stop him.

– Вон его, - всхлипнула она и показала на Аттикуса. – Мистера Финча? Она закивала изо всех сил. – Не хочу я. Он меня допечет, вон как папашу допек - левша да левша… Судья Тейлор почесал седую голову. Видно, ему ещё не случалось сталкиваться с такой трудной задачей. – Сколько тебе лет? - спросил он. – Девятнадцать с половиной, - сказала Мэйелла. Судья Тейлор откашлялся и безуспешно попробовал смягчить голос. – Мистер Финч совсем не хотел тебя пугать, - пробурчал он, - а если бы и захотел, я ему не дам.

That's one thing I'm sitting up here for. Now you're a big girl, so you just sit up straight and tell the — tell us what happened to you. You can do that, can't you?" I whispered to Jem, "Has she got good sense?" Jem was squinting down at the witness stand. "Can't tell yet," he said. "She's got enough sense to get the judge sorry for her, but she might be just — oh, I don't know." Mollified, Mayella gave Atticus a final terrified glance and said to Mr. Gilmer, "Well sir, I was on the porch and — and he came along and, you see, there was this old chiffarobe in the yard Papa'd brought in to chop up for kindlin' — Papa told me to do it while he was off in the woods but I wadn't feelin' strong enough then, so he came by—"

Для того я тут и сижу. Ты уже взрослая девушка, сядь-ка прямо и расскажи су… скажи нам, что с тобой случилось. Просто возьми и расскажи, ладно? – Она дурочка? - шепотом спросила я Джима. Джим искоса поглядел вниз, на свидетельницу. – Кто её знает, - сказал он. - Разжалобить судью у неё ума хватило, но, может, она просто… ну, не знаю я. Мэйелла успокоилась, ещё раз испуганно поглядела на Аттикуса и повернулась к мистеру Джилмеру. – Значит, сэр, была я на крыльце, и… и он шёл мимо, а у нас во дворе стоял старый гардароб, папаша его купил на растопку… папаша велел мне его расколоть, а сам пошёл в лес, а мне чего-то немоглось, и тут он идёт…