THEY CAME BY NIGHT. Came in their dark cars with their spotlights and their guns and their axes and pikes. Came from the blackness with a great sound of motors, the long white arms of their spotlights snapping around the boulevard corner and clutching out at Cimarron Street. Robert Neville was sitting at the peephole when they came. He had put down a book and was sitting there watching idly when the beams splashed white across the bloodless vampire faces and they whirled with a gasp, their dark animal eyes staring at the blinding lights.

Они появились ночью. В черных автомобилях с прожекторами, с ружьями и автоматами, с пиками и топорами. Ночную тишину разорвал рев моторов, из-за угла словно длинные белые руки показались лучи прожекторов и сомкнулись на Симаррон-стрит. Услышав шум, Роберт Нэвилль отложил книгу и присел к глазку. Он безучастно наблюдал мятущуюся толпу вампиров перед домом - лучи вырвали из темноты их бледные бескровные лица, и они заголосили, ослепленные прожекторами, тупо уставясь своим темным животным взглядом навстречу слепящему свету.

Neville jumped back from the peephole, his heart thudding with the abrupt shock. For a moment he stood there trembling in the dark room, unable to decide what to do. His throat contracted and he heard the roar of the car motors even through the soundproofing on his house. He thought of the pistols in his bureau, the sub-machine gun on his workbench, thought of defending his house against them. Then he pressed his fingers in until the nails dug at his palms. No, he'd made his decision, he'd worked it out carefully through the past months.

Вдруг Нэвилля словно подбросило, и он отскочил от глазка. Сердце бешено заколотилось, и по телу пробежала паническая дрожь. Он застыл посреди комнаты, не зная, что предпринять. Горло перехватило спазмом, и рев моторов, проникающий даже через звукоизоляцию, парализовал его разум. Мелькнула мысль о пистолетах в ящике стола, о полуавтоматическом ружье, лежащем на верстаке, о том, как он будет оборонять дом. Он сжал руки в кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Нет. Он уже сделал свой выбор. Он все тщательно обдумал за последние месяцы.

He would not fight. With a heavy, sinking sensation in the pit of his stomach he stepped back to the peephole and looked out. The street was a scene of rushing, violent action illuminated by the bald glare of the spotlights. Men rushed at men, the sound of running boots covered the pavement. Then a shot rang out, echoing hollowly; more shots. Two male vampires went thrashing down onto their sides. Four men grabbed them by the arms and jerked them up while two other men drove the glittering lance points of their pikes into the vampires' chests.

Он не будет сопротивляться. С тяжелым ощущением пустоты, словно что-то оборвалось в нем, он снова приблизился к глазку и выглянул на улицу. Перед ним развернулась сцена побоища. Массовка. Жестокая бойня, освещенная бесстрастными лучами прожекторов. Люди преследовали людей. По мостовой тяжело грохотали сапоги. Ударил выстрел. Еще не затихло его глуховатое эхо, как выстрелы захлопали один за другим. Два вампира-мужчины упали и принялись кататься по земле. Четверо подбежали к ним, схватили и скрутили, заломив руки за спину. Еще двое вонзили им в грудь свои острые, как скальпель, пики - отточенные стальные наконечники ярко блестели в свете прожекторов.

Neville's face twitched as screams filled the night. He felt his chest shuddering with labored breath as he watched from his house. The dark-suited men knew exactly what they were doing. There were about seven vampires visible, six men and a woman. The men surrounded the seven, held their flailing arms, and drove razor-tipped pikes deep into their bodies. Blood spouted out on the dark pavement and the vampires perished one by one. Neville felt himself shivering more and more. Is this the new society? The words flashed across his mind.

Ночная тьма наполнилась жутким воплем. Нэвилль поморщился. Он продолжал наблюдать, но почувствовал, что все тело его напряглось и дышать стало тяжело. Эти люди в черных одеяниях, безусловно, знали свое дело. Нэвилль увидел еще семерых вампиров - шесть мужчин и одну женщину. Люди окружили этих семерых и, выкручивая им руки, глубоко, как бритвой, вспарывали их тела своими остроконечными пиками - кровь хлестала на мостовую, и один за другим эта семерка была уничтожена. Нэвилль почувствовал холодный озноб, охвативший его. Это и есть новый порядок? - промелькнуло в его мозгу.

He tried to believe that the men were forced into what they were doing, but shock brought terrible doubt. Did they have to do it like this, with such a black and brutal slaughtering? Why did they slay with alarum by night, when by day the vampires could be dispatched in peace? Robert Neville felt tight fists shaking at his sides. He didn't like the looks of them, he didn't like the methodical butchery. They were more like gangsters than men forced into a situa tion. There were looks of vicious triumph on their faces, white and stark in the spotlights.

Хотелось верить, что эти люди делали то, что они делали, лишь в силу необходимости. Но потрясающее зрелище, разворачивающееся перед ним, рождало чудовищные сомнения. Неужели то, как они это делают, эта страшная и жестокая резня были всего лишь данью необходимости? Зачем этот рев, грохот, прожекторы и ночная пальба, если днем вампиров можно было тихо и мирно отправлять на тот свет поштучно? Роберт Нэвилль почувствовал, что его кулаки налились ненавистью. Эти люди в черном не нравились ему, как не нравилась и эта методичная кровавая резня, похожая на инсценировку. Эти люди, якобы исполнявшие свой долг, больше походили на гангстеров. В жестах сквозило торжество расправы.

Their faces were cruel and emotionless. Suddenly Neville felt himself shudder violently, remembering. Where was Ben Cortman? His eyes fled over the street but he couldn't see Cortman. He pressed against the peephole and looked up and down the street. He didn't want them to get Cortman, he realized, didn't want them to destroy Cortman like that. With a sense of inward shock he could not analyze in the rush of the moment, he realized that he felt more deeply toward the vampires than he did toward their executioners.

Казавшиеся в свете прожекторов бледными и плоскими, их лица были бесчувственны и жестоки. Нэвилль вздрогнул, неожиданно вспомнив про Бена Кортмана. Где он? Улица хорошо просматривалась, но Кортмана нигде не было видно. Нэвилль прильнул к глазку, пытаясь проглядеть улицу в оба конца. Он не хотел, чтобы с Кортманом расправились сейчас как и с прочими, не хотел, чтобы его уничтожили. Не в состоянии сразу разобраться в себе, он вдруг ощутил глубокую симпатию к вампирам, рожденную явной антипатией к тем, кто их сейчас истреблял. Эта экзекуция была ему не по нутру.