HENRY FOSTER loomed up through the twilight of the Embryo Store. "Like to come to a feely this evening?" Lenina shook her head without speaking. "Going out with some one else?" It interested him to know which of his friends was being had by which other. "Is it Benito?" he questioned. She shook her head again. Henry detected the weariness in those purple eyes, the pallor beneath that glaze of lupus, the sadness at the corners of the unsmiling crimson mouth. "You're not feeling ill, are you?" he asked, a trifle anxiously, afraid that she might be suffering from one of the few remaining infectious diseases.

В красном сумраке эмбрионария замаячил Генри Фостер. — В ощущалку вечером махнем? Ленайна молча покачала головой. — А с кем ты сегодня?  — Ему интересно было знать, кто из его знакомых с кем взаимопользуется.  — С Бенито? Она опять качнула головой. Генри заметил усталость в этих багряных глазах, бледность под ало-волчаночной глазурью, грусть в уголках неулыбающегося малинового рта. — Нездоровится тебе, что ли? — спросил он слегка обеспокоенно (а вдруг у нее одна из немногочисленных еще оставшихся заразных болезней?).

Yet once more Lenina shook her head. "Anyhow, you ought to go and see the doctor," said Henry. "A doctor a day keeps the jim-jams away," he added heartily, driving home his hypnopaedic adage with a clap on the shoulder. "Perhaps you need a Pregnancy Substitute," he suggested. "Or else an extra-strong V.P.S. treatment. Sometimes, you know, the standard passion surrogate isn't quite ..." "Oh, for Ford's sake," said Lenina, breaking her stubborn silence, "shut up!" And she turned back to her neglected embryos.

Но снова Ленайна покачала головой. — Все-таки зайди к врачу, — сказал Генри. — "Прихворну хотя бы чуть, сразу к доктору лечу", — бодро процитировал он гипнопедическую поговорку, для вящей убедительности хлопнув Ленайну по плечу.  — Возможно, тебе требуется псевдобеременность. Или усиленная доза ЗБС. Иногда, знаешь, обычной бывает недоста… — Ох, замолчи ты ради Форда, — вырвалось у Лепайны. И она повернулась к бутылям на конвейерной ленте, от которых отвлек ее Генри.

A V.P.S. treatment indeed! She would have laughed, if she hadn't been on the point of crying. As though she hadn't got enough V. P. of her own! She sighed profoundly as she refilled her syringe. "John," she murmured to herself, "John ..." Then "My Ford," she wondered, "have I given this one its sleeping sickness injection, or haven't I?" She simply couldn't remember. In the end, she decided not to run the risk of letting it have a second dose, and moved down the line to the next bottle. Twenty-two years, eight months, and four days from that moment, a promising young Alpha-Minus administrator at Mwanza-Mwanza was to die of trypanosomiasis-the first case for over half a century.

Вот именно, ЗБС ей нужен, заменитель бурной страсти! Она рассмеялась бы Генри в лицо, да только боялась расплакаться. Как будто мало у нее своей БС! С тяжелым вздохом набрала она в шприц раствора. — Джон, — шепнула она тоскующе, — Джон… "Господи Форде, — спохватилась она, — сделала я уже этому зародышу укол или не сделала? Совершенно не помню. Еще вторично впрысну, чего доброго". Решив не рисковать этим, она занялась следующей бутылью. (Через двадцать два года восемь месяцев и четыре дня молодой, подающий надежды альфа-минусовик, управленческий работник в Мванза Мванза, умрет от сонной болезни — это будет первый случай за полстолетия с лишним).

Sighing, Lenina went on with her work. An hour later, in the Changing Room, Fanny was energetically protesting. "But it's absurd to let yourself get into a state like this. Simply absurd," she repeated. "And what about? A man-one man." "But he's the one I want." "As though there weren't millions of other men in the world." "But I don't want them." "How can you know till you've tried?" "I have tried." "But how many?" asked Fanny, shrugging her shoulders contemptuously. "One, two?" "Dozens. But," shaking her head, "it wasn't any good," she added.

Вздыхая, Ленайна продолжала действовать иглой. — Но это абсурд — так себя изводить, — возмущалась Фанни в раздевальне час спустя.  — Просто абсурд, — повторила она.  — И притом из-за чего? Из-за мужчины, одного какого-то мужчины. — Но я именно его хочу. — Как будто не существуют на свете миллионы других. — Но их я не хочу. — А ты прежде попробуй, потом говори. — Я пробовала. — Ну, скольких ты перепробовала?  — Фанни пожала насмешливо плечиком — Одного, двух? — Несколько десятков. Но эффекта никакого.

"Well, you must persevere," said Fanny sententiously. But it was obvious that her confidence in her own prescriptions had been shaken. "Nothing can be achieved without perseverance." "But meanwhile ..." "Don't think of him." "I can't help it." "Take soma, then." "I do." "Well, go on." "But in the intervals I still like him. I shall always like him." "Well, if that's the case," said Fanny, with decision, "why don't you just go and take him. Whether he wants it or no." "But if you knew how terribly queer he was!"

— Пробуй не покладая рук, — назидательно сказала Фанни. Но было видно, что в ней уже поколебалась вера в этот рецепт.  — Без усердия ничего нельзя достичь. — Усердие усердием, но я… — Выбрось его из мыслей. — Не могу. — А ты сому принимай. — Принимаю. — Ну и продолжай принимать. — Но в промежутках он не перестает мне нравиться. И не перестанет никогда. — Что ж, если так, — сказала Фанни решительно, — тогда просто-напросто пойди и возьми его. Все равно, хочет он или не хочет. — Но если бы ты знала, какой он ужасающий чудак!