The Shire was divided into four quarters, the Farthings already referred to. North, South, East, and West; and these again each into a number of folklands, which still bore the names of some of the old leading families, although by the time of this history these names were no longer found only in their proper folklands. Nearly all Tooks still lived in the Tookland, but that was not true of many other families, such as the Bagginses or the Boffins. Outside the Farthings were the East and West Marches: the Buckland (see beginning of Chapter V, Book I); and the Westmarch added to the Shire in S.R. 1462.

Удел делится на четыре четверти - области, расположенные на севере, юге, западе и востоке (Северный Удел, Южный Удел, Восточный Удел, Западный Удел). Каждая из областей в свою очередь делится на общины, носящие названия старейших семей своих обитателей, хотя с течением времени некоторые из этих фамилий сохранились только в названии общин. Впрочем почти все Кроли до сих пор живут в Укролье, но это не является правилом для большинства других семей, таких как Торбинсы или Булкинсы. Помимо областей есть еще восточные и западные болота.

The Shire at this time had hardly any 'government'. Families for the most part managed their own affairs. Growing food and eating it occupied most of their time. In other matters they were, as a rule, generous and not greedy, but contented and moderate, so that estates, farms, workshops, and small trades tended to remain unchanged for generations. There remained, of course, the ancient tradition concerning the high king at Fornost, or Norbury as they called it, away north of the Shire. But there had been no king for nearly a thousand years, and even the ruins of Kings' Norbury were covered with grass. Yet the Hobbits still said of wild folk and wicked things (such as trolls) that they had not heard of the king. For they attributed to the king of old all their essential laws; and usually they kept the laws of free will, because they were The Rules (as they said), both ancient and just.

Ко времени начала рассказа Удел не управлялся никаким "правительством". Семьи, по большей части, управлялись со своими делами сами. Выращивание и приготовление пищи занимало почти все их время. В других же отношениях они были, как правило, щедры и не жадны, всегда довольны и непритязательны, так что небольшие фермы, мастерские, магазинчики и гостиницы оставались неизменными в течении многих поколений. Конечно, оставались древние традиции, традиции подчинения верховному королю Форноста, или Норбери, как они его называли, к северу от Удела. Но уже тысячу лет никаких королей не существовало, и даже сады королевского Норбери поросли травой. Однако до сих пор хоббиты говорят о диких и злобных существах, таких как тролли: "Они никогда не слышали о короле". И к королям относят они все свои законы и обычаи, потому что короли, как они говорят, были правителями.

It is true that the Took family had long been pre-eminent; for the office of Thain had passed to them (from the Oldbucks) some centuries before, and the chief Took had borne that title ever since. The Thain was the master of the Shire-moot, and captain of the Shire-muster and the Hobbitry-in-arms, but as muster and moot were only held in times of emergency, which no longer occurred, the Thainship had ceased to be more than a nominal dignity. The Took family was still, indeed, accorded a special respect, for it remained both numerous and exceedingly wealthy, and was liable to produce in every generation strong characters of peculiar habits and even adventurous temperament. The latter qualities, however, were now rather tolerated (in the rich) than generally approved. The custom endured, nonetheless, of referring to the head of the family as The Took, and of adding to his name, if required, a number: such as Isengrim the Second, for instance.

Правда, семейство Кролов уже давно стало превосходить другие: и власть тэйна перешла к нему (от Побегайков), а глава клана Кролов до сих пор носит титул тэйна. И тэйн был главой собрания Удела, капитаном при военном сборе Удела и высшим судьей, но как военный сбор, так и собрание всего Удела созывались только в случае особой необходимости, которой не было очень давно, и поэтому титул тэйна стал формальным. Но семейство Кролов до сих пор пользовалось особым уважением, так как оставалось многочисленным и чрезвычайно богатым: к тому же в каждом поколении оно порождало сильные характеры со своеобразными привычками и даже с авантюрными склонностями. Впрочем, эти последние качества, скорее просто с трудом выносились, чем одобрялись другими хоббитами. Обычай, тем не менее, требовал называть главу семейства Кролов, присоединяя к его имени номер, например, Изенгрим Второй.

The only real official in the Shire at this date was the Mayor of Michel Delving (or of the Shire), who was elected every seven years at the Free Fair on the White Downs at the Lithe, that is at Midsummer. As mayor almost his only duty was to preside at banquets, given on the Shire-holidays, which occurred at frequent intervals. But the offices of Postmaster and First Shirriff were attached to the mayoralty, so that he managed both the Messenger Service and the Watch. These were the only Shire-services, and the Messengers were the most numerous, and much the busier of the two. By no means all Hobbits were lettered, but those who were wrote constantly to all their friends (and a selection of their relations) who lived further off than an afternoon's walk.

Единственной реальной властью в эти дни был мэр Землеройска (или Удела), который избирался каждые семь лет на свободной ярмарке на белых склонах в день лите, ровно в середине лета. Главной обязанностью мэра было председательствовать на праздниках Удела через недолгие промежутки времени. Почтовое управление и полицейская служба тоже находились в ведении мэра, так что он одновременно был главой службы сообщений и главным ширрифом страны. Это были две единственные службы, оставшиеся в Уделе, и почтальоны были наиболее многочисленны и наиболее занятые из двух служб. Это происходило потому, что все, кто умел писать, постоянно слали письма своим друзьям и родственникам, жившим дальше, чем протяженность послеобеденной прогулки.