NEVILLE BENT OVER AND picked up a little soil in his right hand. He ran it between his fingers, crumbling the dark lumps into grit. How many of them, he wondered, slept in the soil, as the story went? He shook his head. Precious few. Where did the legend fit in, then? He closed his eyes and let the dirt filter down slowly from his hand. Was there any answer? If only he could remember whether those who slept in soil were the ones who had returned from death. He might have theorized then. But he couldn't remember.

Нэвилль нагнулся и набрал в пригоршню немного земли. Разминая ее пальцами, растирая темные комочки в пыль, он задумался. Сколько же их спало в этой земле, когда все это началось? Он покачал головой. Исключительно мало. Где же таилась эта легенда и почему ожила? Он закрыл глаза и наклонил руку. Тонкая струйка пыли потекла из его ладони. Кто знает. Если бы ему были известны случаи, когда людей хоронили заживо. Тогда можно было бы о чем-то рассуждать. Но ему ничего подобного никогда слышать не приходилось.

Another unanswerable question, then. Add it to the question that had occurred to him the night before. What would a Mohammedan vampire do if faced with a cross? The barking sound of his laugh in the silent morning air startled him. Good God, he thought, it's been so long since I've laughed, I've forgotten how. It sounded like the cough of a sick hound. Well, that's what I am, after all, isn't it? he decided. A very sick dog. There had been a light dust storm about four that morning. Strange how it brought back memories.

Это трудно понять. Так же, как и ответить на вопрос, пришедший ему в голову накануне. Как реагировал бы на крест вампир-мусульманин? Он рассмеялся. Его лающий смех встряхнул утреннюю тишину и перепугал его самого. Боже мой, - подумал он, - я так давно не смеялся. Я забыл, как это делается. Этот звук больше похож на кашель простуженной борзой. Да, это я и есть, разве не так? - он подумал немного. - Да, больной, загнанный охотничий пес. В тот день около четырех утра случилась пыльная буря. Длилась она недолго, но вновь пробудила воспоминания.

Virginia, Kathy, all those horrible days ... He caught himself. No, no, there was danger there. It was thinking of the past that drove him to the bottle. He was just going to have to accept the present. He found himself wondering again why he chose to go on living. Probably, he thought, there's no real reason. I'm just too dumb to end it all. Well, - he clapped his hands with false decision what now? He looked around as if there were something to see along the stillness of Cimarron Street. All right, he decided impulsively, let's see if the running water bit makes sense.

Вирджиния, Кэтти, и эти дни, переполненные ужасом... Он осадил себя: нет. Нет ! Опасный поворот. Сюда нельзя. Вернись! Это - то, что усаживает тебя с бутылкой в руке. Воспоминания. Не надо. Вернись. Прими настоящее. Прими его так, как оно есть. Он снова поймал себя на мысли о том, почему он выбрал жизнь и не выбрал смерть. Наверное, на то нет причины, - подумал он. - Я просто слишком упрям и туп, чтобы прекратить все это. Итак, - он с деланным энтузиазмом хлопнул в ладоши, - продолжим. Что теперь? - Он огляделся, словно действительно собирался что-то увидеть на абсолютно пустынной Симаррон-стрит. Ладно, - внезапно решил он, - посмотрим, как на них действует вода. Может быть, не лишено смысла.

He buried a hose under the ground and ran it into a small trough constructed of wood. The water ran through the trough and out another hole into more hosing, which conducted the water into the earth. When he'd finished, he went in and took a shower, shaved, and took the bandage off his hand. The wound had healed cleanly. But then, he hadn't been overly concerned about that. Time had more than proved to him that he was immune to their infection. At six-twenty he went into the living room and stood before the peephole.

Он закопал в землю шланг и вывел его в небольшое деревянное корыто. Вода текла из шланга в корыто, а из корыта стекала в другой отрезок шланга, откуда уже уходила в землю. Закончив с этой работой, он зашел в дом, взял чистое полотенце, побрился и снял с руки повязку. Рана была чистой и быстро заживала. Впрочем, это его абсолютно не заботило. Жизнь более чем убедила его в том, что к их заразе у него иммунитет. В шесть двадцать он подошел к двери и глянул в глазок. Никого.

He stretched a little, grunting at the ache in his muscles. Then, when nothing happened, he made himself a drink. When he got back to the peephole, be saw Ben Cortman come walking onto the lawn. "Come out, Neville," Robert Neville muttered, and Cortman echoed the words in a loud cry. Neville stood there motionless, looking at Ben Cortman. Ben hadn't changed much. His hair was still black, his body inclined to corpulence, his face still white. But there was a beard on his face now; mostly under the nose, thinner around his chin and cheeks and under his throat. That was the only real difference, though.

Он потянулся, ворча на побаливающие мускулы, и пошел налить себе немного виски. Вернувшись, он увидел Бена Кортмана, выходящего на лужайку. - "Выходи, Нэвилль", - пробормотал Нэвилль, и Кортман послушно повторил, разразившись громким криком: - Выходи, Нэвилль! Нэвилль немного постоял у глазка, разглядывая Бена Кортмана. Он не сильно изменился. Те же черные волосы. Полноватое - нет, скорее, склонное к полноте тело. Белое лицо. Правда, теперь у него росла борода. Пышные усы. Поменьше - на щеках и на подбородке, так же на шее.

Ben had always been immaculately shaved in the old days, smelling of cologne each morning when he picked up Neville to drive to the plant. It was strange to stand there looking out at Ben Cortman; a Ben completely alien to him now. Once he had spoken to that man, ridden to work with him, talked about cars and baseball and politics with him, la ter on about the disease, about how Virginia and Kathy were getting along, about how Freda Cortman was about. Neville shook his head. There was no point going into that.

А ведь было время - Бен Кортман был всегда умопомрачительно выбрит. Каждый день. И когда он подбрасывал Нэвилля на своей машине до завода, от него пахло французской водой. Так странно было стоять теперь и смотреть на Бена Кортмана - врага, осаждающего его цитадель. Ведь когда-то они разговаривали, вместе ездили на работу, обсуждали бейсбол и автомобили, спорили о политике. Потом - обменивались по поводу эпидемии, как поживают Вирджиния и Кэтти, как себя чувствует Фреда Кортман и как... Нэвилль покачал головой. Нет смысла снова увязать в этом.