As the speaker ceased he turned to leave the apartment by the door where I was standing, but I needed to wait no longer; I had heard enough to fill my soul with dread, and stealing quietly away I returned to the courtyard by the way I had come. My plan of action was formed upon the instant, and crossing the square and the bordering avenue upon the opposite side I soon stood within the courtyard of Tal Hajus. The brilliantly lighted apartments of the first floor told me where first to seek, and advancing to the windows I peered within.

Когда человек замолчал, он повернулся, чтобы выйти из помещения через дверь, у которой я стоял, но мне нечего было больше ждать. Я слышал достаточно для того, чтобы прийти в ужас, я потихоньку выскользнув, я вернулся во двор тем же путем, которым пришел. В одно мгновение у меня сложился план действий. Я пересек сквер и прилегавшую к нему с противоположной стороны аллею и вскоре стоял во дворе Тала Хаджуса. Яркий свет в первом этаже указал мне, куда прежде всего следует обратиться; я подошел к окнам и заглянул во внутрь.

I soon discovered that my approach was not to be the easy thing I had hoped, for the rear rooms bordering the court were filled with warriors and women. I then glanced up at the stories above, discovering that the third was apparently unlighted, and so decided to make my entrance to the building from that point. It was the work of but a moment for me to reach the windows above, and soon I had drawn myself within the sheltering shadows of the unlighted third floor. Fortunately the room I had selected was untenanted, and creeping noiselessly to the corridor beyond I discovered a light in the apartments ahead of me.

Вскоре я сообразил, что попасть туда для меня не так легко, но я надеялся, потому что задние комнаты, примыкавшие ко двору, были полны солдатами и женщинами. Я мгновенно окинул взглядом верхние этажи и, заметив, что третий этаж не был освещен, решил проникнуть внутрь здания именно этим путем. Добраться до верхних окон было для меня делом минуты, и скоро я уже был в защищенной тени неосвещенного третьего этажа. К счастью, комната, которую я выбрал, была нежилой, и бесшумно прокравшись в задний коридор, я заметил свет впереди меня.

Reaching what appeared to be a doorway I discovered that it was but an opening upon an immense inner chamber which towered from the first floor, two stories below me, to the dome-like roof of the building, high above my head. The floor of this great circular hall was thronged with chieftains, warriors and women, and at one end was a great raised platform upon which squatted the most hideous beast I had ever put my eyes upon. He had all the cold, hard, cruel, terrible features of the green warriors, but accentuated and debased by the animal passions to which he had given himself over for many years.

Добравшись ощупью до двери, я увидел, что там было помещение, служившее входом во множество внутренних комнат, и простиравшееся от первого этажа, который был двумя этажами ниже меня, до куполоподобного крова здания, возвышавшегося над моей головой. Нижний ярус этого обширного круга был весь наполнен начальниками, воинами и женщинами; с одной стороны возвышалась большая платформа: на ней сидело на корточках самое отвратительное животное, которого я когда-либо видел. У него были холодные, грубые, жестокие черты зеленого воина, но к ним присоединялся отпечаток низменных животных страстей, которым он много лет предавался.

There was not a mark of dignity or pride upon his bestial countenance, while his enormous bulk spread itself out upon the platform where he squatted like some huge devil fish, his six limbs accentuating the similarity in a horrible and startling manner. But the sight that froze me with apprehension was that of Dejah Thoris and Sola standing there before him, and the fiendish leer of him as he let his great protruding eyes gloat upon the lines of her beautiful figure. She was speaking, but I could not hear what she said, nor could I make out the low grumbling of his reply.

В его скотской внешности не было и следа достоинства и чести: его чудовищное тело распласталось на платформе, он скорчился на ней, подобно какой-то громадной безобразной рыбе, в то время, как шесть конечностей дрожали и мерно ударяли по платформе с ужасным ошеломляющим однообразием. Но зрелище, которое меня оледенило ужасом, были Дея Торис и Сола, стоящие перед ним; что-то дьявольское сверкало в его глазах, когда он жадно устремил свои большие выпуклые глаза на линии прекрасной фигуры Деи Торис. Она что-то говорила, но я не мог расслышать ее слов, также как не мог понять и его ответа, который он пробормотал грубым голосом.

She stood there erect before him, her head high held, and even at the distance I was from them I could read the scorn and disgust upon her face as she let her haughty glance rest without sign of fear upon him. She was indeed the proud daughter of a thousand jeddaks, every inch of her dear, precious little body; so small, so frail beside the towering warriors around her, but in her majesty dwarfing them into insignificance; she was the mightiest figure among them and I verily believe that they felt it.

Она стояла выпрямившись перед ним, ее голова была гордо поднята и, даже на том расстоянии, на каком я находился от них, можно было прочесть на ее лице презрение и отвращение, с которыми она устремила на него свой надменный взгляд, оставаясь все время спокойной, не обнаруживая ни признака страха. Она действительно была достойной дочерью тысячи джеддаков, каждым дюймом своего изящного, небольшого тела. Она была такой тонкой, такой хрупкой среди толпы воинов, окружавших ее, но ее миниатюрность скрадывалась величием, которое в ней было. Она казалась среди них самым высоким, самым сильным существом, и я уверен, что они это чувствовали.

Presently Tal Hajus made a sign that the chamber be cleared, and that the prisoners be left alone before him. Slowly the chieftains, the warriors and the women melted away into the shadows of the surrounding chambers, and Dejah Thoris and Sola stood alone before the jeddak of the Tharks. One chieftain alone had hesitated before departing; I saw him standing in the shadows of a mighty column, his fingers nervously toying with the hilt of his great-sword and his cruel eyes bent in implacable hatred upon Tal Hajus.

В это время Тал Хаджус сделал знак, чтобы комнату очистили и чтобы пленники остались одни перед ним. Вожди, воины, женщины медленно исчезли в тени окружающих комнат, и Дея Торис и Сола остались одни перед джеддаком тарков. Только один вождь колебался перед тем, как выйти; я видел, как он стоял один, в тени большой колонны, его пальцы нервно играли рукояткой его меча, а жестокие глаза с неукротимой ненавистью устремились на Тала Хаджуса.