The remainder of our journey to Thark was uneventful. We were twenty days upon the road, crossing two sea bottoms and passing through or around a number of ruined cities, mostly smaller than Korad. Twice we crossed the famous Martian waterways, or canals, so-called by our earthly astronomers. When we approached these points a warrior would be sent far ahead with a powerful field glass, and if no great body of red Martian troops was in sight we would advance as close as possible without chance of being seen and then camp until dark, when we would slowly approach the cultivated tract, and, locating one of the numerous, broad highways which cross these areas at regular intervals, creep silently and stealthily across to the arid lands upon the other side.

Остальная часть нашего путешествия до Тарка протекала спокойно. Мы были в пути три недели, пересекли два морских дна и прошли поблизости развалин нескольких городов, по большей части меньших размеров, чем Корад. Дважды мы пересекали знаменитые водные пути, или каналы, как называют их наши земные астрономы. Приблизившись к ним, мы высылали вперед воина с подзорной трубой, и если поблизости не было видно сильных отрядов красных марсиан, мы продвигались к ним, насколько возможно было это сделать, не будучи замеченными, и делали привал до наступления темноты, когда мы медленно приближались по полосе обработанных земель. Здесь мы выходили на одну из многочисленных широких шоссейных дорог, которые пересекают на равных расстояниях населенные места, и тихонько таясь, перебирались на другую сторону обработанных земель.

It required five hours to make one of these crossings without a single halt, and the other consumed the entire night, so that we were just leaving the confines of the high-walled fields when the sun broke out upon us. Crossing in the darkness, as we did, I was unable to see but little, except as the nearer moon, in her wild and ceaseless hurtling through the Barsoomian heavens, lit up little patches of the landscape from time to time, disclosing walled fields and low, rambling buildings, presenting much the appearance of earthly farms.

Один из этих переходов продолжался пять часов без остановок, а другой отнял целую ночь, так что мы лишь едва переступили границу обработанных полей, когда солнце взошло над нами. Так как переходы эти делались в темноте, я не имел возможности ничего почти видеть, кроме разве того, что меньшая луна в своем бешеном и неустанном беге по барсумским небесам освещала время от времени, вырывая какие-то клочья ландшафта, озаряя огороженные поля и низкие, неясно видимые дома, очень похожие на наши земные фермы.

There were many trees, methodically arranged, and some of them were of enormous height; there were animals in some of the enclosures, and they announced their presence by terrified squealings and snortings as they scented our queer, wild beasts and wilder human beings. Only once did I perceive a human being, and that was at the intersection of our crossroad with the wide, white turnpike which cuts each cultivated district longitudinally at its exact center. The fellow must have been sleeping beside the road, for, as I came abreast of him, he raised upon one elbow and after a single glance at the approaching caravan leaped shrieking to his feet and fled madly down the road, scaling a nearby wall with the agility of a scared cat.

Здесь росло много деревьев, рассаженных с чрезвычайной планомерностью, и некоторые из них были невероятной вышины. Здесь были и животные за загородками, и они давали знать о себе испуганными криками и фырканьем, учуяв наших странных и диких животных и не менее дикие человекоподобные существа. Только однажды я увидел человеческое существо, и было это на перекрестке нашего шоссе с широкой белой дорогой, которая прорезает вдоль полосу обработанных земель. Парень, должно быть, спал подле дороги, оттого, что когда я подошел к нему вплотную, он приподнялся на локте и, едва успев бросить взгляд на приближающийся караван, как безумный, сбежал с дороги и перескочил ближнюю ограду с быстротой испуганной кошки.

The Tharks paid him not the slightest attention; they were not out upon the warpath, and the only sign that I had that they had seen him was a quickening of the pace of the caravan as we hastened toward the bordering desert which marked our entrance into the realm of Tal Hajus. Not once did I have speech with Dejah Thoris, as she sent no word to me that I would be welcome at her chariot, and my foolish pride kept me from making any advances. I verily believe that a man's way with women is in inverse ratio to his prowess among men.

Тарки не обратили на него ни малейшего внимания, они продолжали спокойно продвигаться вперед, и я узнал, что они заметили его только потому, что весь караван ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до следующей пустыни, граничащей с владениями Тала Хаджуса. Я ни разу не говорил за это время с Деей Торис, оттого, что она ни разу не позвала меня к себе в повозку, а моя безумная гордыня не позволяла мне самому предпринять какие-либо шаги в этом направлении. Я готов поверить, что успехи мужчины среди женщин обратно пропорциональны его отваге с мужчинами.

The weakling and the saphead have often great ability to charm the fair sex, while the fighting man who can face a thousand real dangers unafraid, sits hiding in the shadows like some frightened child. Just thirty days after my advent upon Barsoom we entered the ancient city of Thark, from whose long-forgotten people this horde of green men have stolen even their name. The hordes of Thark number some thirty thousand souls, and are divided into twenty-five communities. Each community has its own jed and lesser chieftains, but all are under the rule of Tal Hajus, Jeddak of Thark.

Слабые и трусы часто умеют ловко пленять слабый пол, а отважные воины, которые умеют встретить лицом к лицу тысячу настоящих опасностей, сидят боязливо в темноте, подобно испуганному ребенку. Ровно через месяц после моего прибытия на Барсум, мы вступили в древний город Тарк, у чьего забытого народа орда зеленых людей заимствовала даже имя. Тарки насчитывают около тридцати тысяч душ и делятся на двадцать пять общин. Во главе каждой общины стоит отдельный джед и подчиненные ему вожди, но все они подчиняются Талу Хаджусу, джеддаку Тарка.