A sense of delicious dreaminess overcame me, my muscles relaxed, and I was on the point of giving way to my desire to sleep when the sound of approaching horses reached my ears. I attempted to spring to my feet but was horrified to discover that my muscles refused to respond to my will. I was now thoroughly awake, but as unable to move a muscle as though turned to stone. It was then, for the first time, that I noticed a slight vapor filling the cave. It was extremely tenuous and only noticeable against the opening which led to daylight.

Блаженное ощущение охватило меня, мускулы мои ослабели, и я был уже близок к тому, чтобы уступить желанию заснуть, как вдруг до моего слуха донесся звук приближающегося лошадиного топота. Я сделал попытку вскочить на ноги, но, к величайшему своему ужасу, обнаружил, что мускулы мои отказываются повиноваться моей воле. Я был в полном сознании, но не мог пошевелить ни одним мускулом, как бы превратившись в камень. И в этот самый момент я впервые заметил, что пещеру наполняет какой-то прозрачный туман, заметный лишь у самого выхода, озаренного дневным светом.

There also came to my nostrils a faintly pungent odor, and I could only assume that I had been overcome by some poisonous gas, but why I should retain my mental faculties and yet be unable to move I could not fathom. I lay facing the opening of the cave and where I could see the short stretch of trail which lay between the cave and the turn of the cliff around which the trail led. The noise of the approaching horses had ceased, and I judged the Indians were creeping stealthily upon me along the little ledge which led to my living tomb.

Из всего этого я заключил, что подвергся действию какого-то ядовитого газа, но не мог понять, почему я сохранил мыслительные способности, в то же время будучи не в состоянии сделать ни одного движения. Я лежал лицом к выходу из пещеры, откуда мне была видна узкая полоска тропы, проходившая между пещерой и поворотом утеса, который огибала эта тропа. Звук приближающегося лошадиного топота прекратился, и я понял, что индейцы осторожно подкрадываются ко мне вдоль выступа, ведущего к моей страшной могиле.

I remember that I hoped they would make short work of me as I did not particularly relish the thought of the innumerable things they might do to me if the spirit prompted them. I had not long to wait before a stealthy sound apprised me of their nearness, and then a war-bonneted, paint-streaked face was thrust cautiously around the shoulder of the cliff, and savage eyes looked into mine. That he could see me in the dim light of the cave I was sure for the early morning sun was falling full upon me through the opening.

Я припоминаю, что надеялся, на то, что они быстро покончат со мной, так как меня не особенно радовало предвкушение тех многочисленных пыток, которым они меня подвергнут, если послушаются подстрекательства своей фантазии. Ждать пришлось недолго. Легкий шорох известил меня, что враг рядом. Из-за гребня скалы показалась ярко раскрашенная физиономия в военном головном уборе, и дикие глаза впились в меня. Я был уверен, что, несмотря на царивший в пещере полумрак, он прекрасно видел меня, так как лучи утреннего солнца падали прямо на меня через входное отверстие.

The fellow, instead of approaching, merely stood and stared; his eyes bulging and his jaw dropped. And then another savage face appeared, and a third and fourth and fifth, craning their necks over the shoulders of their fellows whom they could not pass upon the narrow ledge. Each face was the picture of awe and fear, but for what reason I did not know, nor did I learn until ten years later. That there were still other braves behind those who regarded me was apparent from the fact that the leaders passed back whispered word to those behind them.

Однако, вместо того, чтобы приблизиться, краснокожий стоял неподвижно, с вытаращенными глазами и открытым ртом. Затем показалась еще одна дикая физиономия, потом третья, четвертая и пятая, причем каждый перегибался через плечо своего соседа, так как выступ скалы был слишком крут, чтобы обойти его кругом. Каждая физиономия являла собой воплощение страха и ужаса, но причина их услуга была мне так же непонятна, как и десять лет спустя. Что позади смотревших находились еще люди, можно было заключить из того, что вожди шепотом передавали что-то стоящим позади.

Suddenly a low but distinct moaning sound issued from the recesses of the cave behind me, and, as it reached the ears of the Indians, they turned and fled in terror, panic-stricken. So frantic were their efforts to escape from the unseen thing behind me that one of the braves was hurled headlong from the cliff to the rocks below. Their wild cries echoed in the canyon for a short time, and then all was still once more. The sound which had frightened them was not repeated, but it had been sufficient as it was to start me speculating on the possible horror which lurked in the shadows at my back.

Внезапно из глубины пещеры, откуда-то позади меня, раздался слабый, но внятный стон. Как только он достиг слуха индейцев, они повернулись и-бросились бежать, охваченные дикой паникой. Их стремление ускользнуть от невидимой опасности, находившейся позади меня, было настолько велико, что один из них был сброшен с утеса вниз головой на острые камни оврага. В течение нескольких мгновений в воздухе раздавались их дикие крики, затем все стихло. Звук, испугавший моих врагов, больше не повторялся, но и одного раза было достаточно для того, чтобы заставить меня углубиться в размышления о неизвестном чудовище, скрывавшемся во мраке за моей спиной.

Fear is a relative term and so I can only measure my feelings at that time by what I had experienced in previous positions of danger and by those that I have passed through since; but I can say without shame that if the sensations I endured during the next few minutes were fear, then may God help the coward, for cowardice is of a surety its own punishment. To be held paralyzed, with one's back toward some horrible and unknown danger from the very sound of which the ferocious Apache warriors turn in wild stampede, as a flock of sheep would madly flee from a pack of wolves, seems to me the last word in fearsome predicaments for a man who had ever been used to fighting for his life with all the energy of a powerful physique.

Страх - относительное понятие. Поэтому я могу измерить мои ощущения только путем сравнения их с тем, что было испытано мною в других опасных положениях, имевших место в моей жизни до и после этого дня. Я могу без зазрения совести сказать, что если ощущения, испытанные мною в течение последующих нескольких минут, были страхом - да поможет господь бог трусу, так как трусость, несомненно, является его собственной карой. Быть в состоянии парализованности, спиной к ужасной и неизвестной опасности, один звук которой обратил в дикое бегство бесстрашных апачей - кажется мне апогеем ужасных положений даже для человека, испытанного в борьбе за свою жизнь.